[╬ OBERMENSH ╬]

АЛЕКСАНДР БАШЛАЧЁВ
НА ЖИЗНЬ ПОЭТОВ

Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Поэты в миру оставляют великое имя,
затем, что у всех на уме - у них на языке.

Но им все трудней быть иконой в размере оклада.
Там, где, судя по паспортам - все по местам.
Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада,
По чистым листам, где до времени - все по устам.

Поэт умывает слова, возводя их в приметы
подняв свои полные ведра внимательных глаз.
Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.
И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, еще раз!

Как вольно им петь.И дышать полной грудью на ладан...
Святая вода на пустом киселе неживой.
Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада
Пойдут по воде над прекрасной шальной головой.

Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.
Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам.
Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.
К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам.

Поэты идут до конца. И не смейте кричать им "Не надо!"
Ведь Бог... Он не врет, разбивая свои зеркала.
И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада
глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола.

Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку,
свой вечный допрос они снова выводят к кольцу.
В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.
Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу.

Не верте концу. Но не ждите иного расклада.
А что там было в пути? Метры, рубли...
Неважно, когда семь кругов беспокойного лада
позволят идти, наконец, не касаясь земли.

Ну вот, ты - поэт... Еле-еле душа в черном теле.
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.

Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату.
Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой.
Короткую жизнь. Семь кругов беспокойного лада
Поэты идут. И уходят от нас на восьмой...

[Кирилл]

Человеку не нужен космос.
Его вовсе не пленяют колючие звёзды.
Он способен выжить без свободы, и даже без Бога.
Ему не нужно многого, но это важно как воздух,
Ведь человек живёт надеждой,
Что душу освещает как тёплый луч вешний
В минуты неги и полнейшего отчаяния
Человеку нужен человек и это главное.

Как совместить несовместимые вещи,
Такие как человечность и любовь к человечеству?
Быть честным, но избежать душевных увечий,
Остаться в живых и улизнуть от ужасающей вечности?
Нет ничего сложнее и выше,
Чем самая обычная любовь к ближнему.
Это то, чему не научат даже самые умные книжки.
Это то, чего достойны даже падшие и униженные.
Лишь тише гладь над океаном мыслящим.
Сколько ж по Кельвину в глубине этой жизни?
Как же выпал так случай, а над душою выжженной
Склоняются ивы плакучие и осыпается жимолость,
И оступается молодость с каким-то жалобным стоном,
Но в каждой ноте агонии есть что-то весомое.
То ли свет манящий в оконце отчего дома,
То ли это осень, то ли совесть — я так и не понял.

— Я закрываю глаза и уже не могу вспомнить своего лица... А ты?
— Что?
— Ты себя знаешь?
— Как каждый человек

Человеку не нужен космос.
Его вовсе не пленяют колючие звёзды.
Он способен выжить без свободы и даже без Бога
Ему не нужно многого, но это важно как воздух,
Ведь человек живёт надеждой,
Что душу освещает как тёплый луч вешний.
В минуты неги и полнейшего отчаяния
Человеку нужен человек и это главное.

Столько отважных стоиков на космических станциях,
Не в силах докопаться даже до себя самих
Установить контакт между детьми и отцами
И в этом самая важная дилемма познания
Где доказательства, что человек не совокупность изъянов,
И не тупая обезьяна с АКМом и скальпелем?
Пойми, не заглянуть в глубины взглядом сальным,
Тем, кто оставил души в холодном доке на стапеле,
Идущим к большим победам ценой подлостей малых,
Ценой тонкой фальши и искусного блефа.
Так что идите дальше, а я остаюсь, пожалуй,
Я остаюсь без надежды, но остаюсь человеком.

Я остаюсь человеком...

[vognireb vilorp]

Зиму узнаю по снегу, солнце узнаю по свету,
Радость - по морщинам, старость - по сединам,
A в окопе потерялся крестик, шевельнулся в кармане чёртик,
Было б из чего выбирать - было бы за что помирать..

На последней пристани, на последней пристани
На последней пристани, дуют ветры низко
На последней пристани, на последней пристани
Звёзды слишком близко, слишком близко

Ухнет на прорве рыба, пасмурно станет и сыро
В одноместной лодчёнке тесно, берег наш подмыло.
К вёслам пристала тина, к крыльям присохла глина.
Как же нам теперь оторваться от земли...

Припев

Развернётся мировой порядок, распахнётся мировой колодец
На девятый день всё будет понятно, на сороковой - спокойно...
Когда вспыхнут на солнце пятна, очевидно и вероятно,
Нас никто не возьмёт на поруки,
Любовь моя, держи меня за обе руки


Чернозём -"На последней пристани"

[slesar]

Без выпендрежа
Не стану постить тексты, что знают все, по причине понятной. А запощу ка я , братцы, текст другой особый. Ныне почти позабытой группы "Гоген". Хороший текст и до сих пор актуален ))

КОМИССАР

Серебром поманила из окошка луна
В путь позвала седая слава богу не смерть
Но холодная женщина ночь обняла
Ледяным поцелуем желая согреть.
Жаль теперь не до женщины пусть
жаркой как печь
Раскаленные губы - послаба для сил
А последнее важно для дела сберечь
Вот про что в эту ночь коня запустил

Ночь для глаз бесполезна как пиво для рыб
А чутье на врагов это больше чем свет
Веселиться душа в барабанах копыт
В темноте сердцу ближе враждебный предмет

Бедно поле печально от того и мело
И безвредно и мирно как тихий погост
И в безлунную ночь дружелюбно светло
Светлячками сияет от выпавших звезд

Лес дремуч и богат от того и не брат
Толстый филин сердит верно белобандит
Буржуазная птица насупила бровь
Закипела в ответ пролетарская кровь

Все что выше сознания понимать тяжело
А деревья паскудные так велики
Ишь какое богатство произросло
Ясно где накопления там и враги

Знать не зря призвала сподручница ночь
Кто-то должен не спать охранять бедных сон
Шашку наголо и сомнения прочь
Комом в горле обузой в нагане патрон

Но не дрогнул под пулями "дуб"-генерал
Не на жизнь "клен"-поручик а насмерть восстал
И только слезы березы зол металл вышибал
мне жаль хоть бедные но белые

Что в пустую палить шашку даром тупить
При неравенстве сил так смекал комиссар
Коль способна гореть так пущай горит
В революции главное -это пожар

Отдежурили звезды солнце приняло день
Светлячками рассвета зависла роса
вдруг кому припечет подарю свою тень
про себя но за всех размышлял комиссар.

[Alterus]

Сергей Калугин - Танец Казановы

Слабый шорох вдоль стен, мягкий бархатный стук
Ваша поступь легка - шаг с мыска на каблук
И подернуты страстью зрачки, словно пленкой мазутной.
Любопытство и робость истома и страх
Сладко кружится пропасть и стон на губах -
Так замрите пред мертвой витриной, где выставлен труп мой.

Я изрядный танцор - прикоснитесь желаньем, я выйду.
Обратите внимание - щеголь, красавец и фат,
Лишь слегка потускнел мой камзол, изукрашенный пылью
Да в разомкнутой коже оскалиной кости блестят.

На стене молоток - бейте прямо в стекло
И осколков поток рухнет больно и зло,
Вы падете без вывертов - ярко, но просто, поверьте.
Дребезг треснувшей жизни хрустальный трезвон
Тризна в горней отчизне трезво взрезан виссон
Я пред Вами, а Вы предо мной - киска, зубки ощерьте.

И оркестр из шести богомолов ударит в литавры,
Я сожму Вашу талию в тонких костлявых руках.
Первый танец - кадриль, на широких лопатках кентавра,
Сорок бешеных па по-над бездной, чье детище - мрак.

Кто сказал: "Казанова не знает любви" - тот не понял вопроса,
Мной изведан безумный полет на хвосте перетертого троса.
Ржавый скрежет лебедок и блоков - мелодия бреда,
Казанова, прогнувшись касаткой, ныряет в поклон менуэта.

За ключицу держитесь - безудержный пляс,
Не глядите в замочные скважины глаз,
Там, под крышкою черепа, - пыль и сушеные мухи.
Я рукой в три кольца обовью Ваш каркас,
А затем куртуазно отщелкаю вальс
Кастаньетами желтых зубов возле Вашего нежного уха.

Нет дороги назад - перекрыта и взорвана трасса,
И не рвитесь из рук - время криво, и вряд ли право
Серный дым заклубился - скользим по кускам обгорелого мяса
Вдоль багряных чертогов Властителя Века Сего.

Что Вы вздрогнули, детка - не Армагеддон.
Это яростный рев похотливых валторн
В честь одной безвозвратно погибшей, хоть юной, особы.
И не вздумайте дернуть крест-накрест рукой:
Вам же нравится пропасть - так рвитесь за мной,
Будет бал в любострастии ложа из приторной сдобы.

Плошки с беличьим жиром во мраке призывно мерцают,
Канделябры свихнувшейся, пряной, развратной любви.
Шаг с карниза, рывок на асфальт, где червем отмокает
Прах решенья бороться с вакхическим пульсом в крови.

Кто сказал - "Казанова чарует лишь с целью маневра"?
Мне причастен пикантный полет на хвосте перетертого нерва,
Мой напор сокрушит Гималаи и гордые Анды
В монотонной свирепости черной и злой сарабанды.

Sanctus Deus, Sanctus fortis, Sanctus immortális, miserére nobis,
Miserére nobis.
Sanctus Deus, Sanctus fortis, Sanctus immortális, miserére,
Miserére nobis.

Треск разорванной ткани, бесстыдная мгла
В обнаженной нирване схлестнулись тела
Шорох кожистых крыл - нас баюкают ангелы ночи.
Диким хмелем обвейся и стыло смотри,
Как звезда эдельвейса раскрылась внутри,
Как вибрирует в плеске соития мой позвоночник.

Хрип дыхания слушай, забудь про шаги на дороге -
Там пришли за тобой, только это до времени ждет.
Ты нагая взойдешь на разбитые черные дроги
И безумный возница оскалит ликующий рот.

Леденяще и скупо ударит Луна,
Содрогнется над крупом возницы спина,
Завизжат на дорожных камнях проступившие лица.
В тусклых митрах тумана под крыльями сна
Расплетут пентаграмму Нетопырь и Желна
И совьют на воздусех пылающий бред багряницы.

Но не помни об этом в упругом пьянящем экстазе,
Выпестовывай сладость мучительной влажной волны.
Звезды рушатся вбок, лик ощерен и зверообразен,
Время взорвано зверем и взрезана кровля спины.

Кто сказал "Казанова расчетлив" - тот врет неумело,
Я люблю безоглядно врастать в прежде чуждое тело.
Полночь, руки внутри, скоро сердце под пальцами брызнет,
Я пленен сладострастьем полета на осколке взорвавшейся жизни!

Снова - шорох вдоль стен мягкий бархатный стук
Снова поступь легка - шаг с мыска на каблук
И подернуты страстью зрачки, словно пленкой мазутной.
Любопытство и робость, истома и страх
Сладко кружится пропасть и стон на губах.
Подойдите. Вас манит витрина, где выставлен труп мой...

[vognireb vilorp]

Пожалуй можно начать с очередного нуля.
И оторваться на час от расписания для
Того, чтоб только смотреть, как изменяются дни
Почти на добрую треть и не зависеть от них.
И не зависеть от тех, в которых все же завис
И не смотреть как на грех, и не заглядывать вниз.
А только видеть когда, куда бы это не шло.
И не пытаться гадать, какое будет число.

Храни в этом темном, сухом и прохладном месте,
Для применения только строго по назначенью.
В случае предписанья, в силу побочных действий,
Не посвящая в тайну о гарантийном сроке.

Итоги будут не вновь, они меня подведут.
Я не пойму все равно, что в них имелось ввиду.
Когда невольно проник в необратимую щель,
Не надо думать про них, не надо думать вообще.
Вообще-то это не так, хотя и близко к тому,
Когда нельзя перестать, я все равно не пойму,
Откуда видно изгиб, откуда чудиться явь.
Я буду делать круги, а воля будет твоя.

Храни в этом темном, сухом и прохладном месте,
Для применения только строго по назначенью.
В случае предписанья, в силу побочных действий,
Не посвящая в тайну о гарантийном сроке.

ШАЛУНЫ НА ЛУНЕ - "Пожалуй можно начать"

[KharkovМan]

Ну никак не получается идти по жизни ровно -
То налево, то направо так и тянет свернуть.
Слава Богу, ненадолго и, как правило, без толка,
А времени-то мало, так что снова в путь.
Ну не получается дышать полной грудью
Да чего уж зря болтать, никогда не умел,
Глоток кислорода нужней год от года -
Моя бесконечность имеет предел.

Бережёного Бог бережёт,
Небережёного конвой стережёт,
Ну и где же я был при раздаче мозгов?
Пропускал и стариков, и детей,
Коммунистов, бизнесменов, врачей
Или просто уехал с друзьями в Тамбов.

Зато я умею напиваться по средам.
Остальная неделя, впрочем, тоже моя,
А там снова похмелье, чёртово зелье
И столь привычное мне поеданье себя.
Вот ещё что - я играю по нотам,
Могу и без них, такая вот круть.
Вот это заслуга, хрен да подпруга,
А семеро по лавкам не дают мне заснуть.

Бережёного Бог бережёт,
Небережёного конвой стережёт,
Только где же я был при раздаче мозгов
Пропускал и стариков, и детей
Космонавтов, музыкантов, врачей
Или просто уехал с концертом в Ростов (с) С.Чиграков

Сообщение отредактировал KharkovМan: 12 октября 2010 - 16:42

[vognireb vilorp]

текст не самый сильный... но мне нравится.

ХРОНОП - "Мы"

Как чудесно, что нас не пустили во власть,
Мы могли бы во власти бесследно пропасть,
Это были бы точно уже не мы.
Мы бы марш несогласных стали винтить,
И по южным границам с войною ходить.
Мы же знаем, что делает власть с людьми.

Но мы искали любовь среди падших фей,
Мы искали надежду в косяке журавлей,
Мы искали радость в рязановских снах,
А нашли только боль, одиночество, страх.
Мы искали музыку в новой волне,
Мы искали слово в ядовитом вине,
Мы искали мудрость в поющих камнях,
А нашли только боль.

Как чудесно, что нас не пустили во власть,
Не во власти меньше соблазнов украсть,
Ведь нефть - это вышка, а значит, смерть.
Ну купили бы Челси на кураже,
Еще яйца и пенис от Фаберже,
Еще Мисс Москву, чтоб не заржаветь.

Но мы искали любовь среди падших фей,
Мы искали надежду в косяке журавлей,
Мы искали радость в рязановских снах,
А нашли только боль, одиночество, страх.
Мы искали музыку в новой волне,
Мы искали слово в ядовитом вине,
Мы искали вечность в поющих камнях.
А нашли только боль.

Как же славно, что нас не пустили во власть,
Мы могли бы на всю свою карму попасть,
В двух шагах от неба и от земли.
Ну, ввели бы цензуру на весь Интернет,
Затянули свободу в прежний корсет,
Мы же помним, что делает власть с людьми.

Но мы искали любовь среди падших фей,
Мы искали надежду в косяке журавлей,
Мы искали радость в рязановских снах,
А нашли только боль, одиночество, страх.
Мы искали музыку в новой волне,
Мы искали слово в ядовитом вине,
Мы искали космос в поющих камнях,
А нашли только боль.

[vognireb vilorp]

Нам хвалиться нечем –
Мир крутит нас вокруг оси,
И чтобы жить немного легче,
Нужно очень много сил.

У нас оплаченное время,
Слишком дорог каждый миг,
И нужно чтобы поскорее
Все мы выросли из книг.

Там против искренней любви
Бессилен даже тёмный маг,
А в нашем мире всё не так…
Тут мало времени для сна,
А утром снова на работу,
И тут такие силы зла,
Каких не мог себе представить Гарри Поттер™…

У нас процент в серьёзном деле,
Мы привыкаем жить во лжи,
И летать на две недели
В Куршевель, или в Алжир.

Нам индексируют доходы,
Мы живём себе в кредит,
И ощущение свободы
Нам нисколько не вредит.

Вот в книгах все творят добро,
И свет рассеивает мрак,
А в нашем мире всё не так…
Тут мало времени для сна,
А утром снова на работу,
И тут такие силы зла,
Что ничего не смог бы даже Гарри Поттер™…

И нам что золото, что нефть –
Лишь бы было в деньгах счастье.
Всех богов, какие есть,
Мы разобрали на запчасти.
Сотворим из них кумиров,
Вознесём на небеса,
И пусть они спасают мир –
Его давно пора спасать.

Вот в книгах кто бы нам поверил?
Идиот, или дурак…
А жизнь устроена не так:
В ней мало времени для сна,
А утром снова на работу,
В ней на всех хватает зла,
И ничего не может сделать Гарри Поттер™…

Так мало времени для сна,
И трудно вновь найти работу,
Тут на всех хватает зла,
И ничего уже не может Гарри Поттер™...

[fert]

Не надо оваций и свежих цветов
Не бойтесь меня - я такой же святой,
Как те, что бушуют с похмелья с утра.
И тот кто боится команды "гоп-стоп"
Напрасно себя осеняет крестом -
Сегодня страшнее чем было вчера.
Профессор довольный своей правотой,
Ни разу не слышавший крика "постой!"
Стремится вперёд, устилая мной путь.
Дыханье толпы затаилось в ветвях,
Его прерывает искусственный страх
В бесплодной попытке хоть что-то стряхнуть.
Не надо торчать у меня за спиной,
Возьми свои счёты - сведи их со мной,
Глотая как лакомство собственный жир,
Профессионал в затевании драк,
Ты сыт и хотя бы поэтому враг
Тем, чья душа превращена в муниципальный сортир

Я мерзок на вкус, это наверняка,
Но жизнь среди вас точно так же сладка,
Не стоит сиропа в неё добавлять.
Подайте мне хлеба - а зрелищ я дам,
Байкал осушу и построю Нотр-Дам
В тот день когда сдохнет последняя блядь.
Под каждым забором видны там и тут
Святые, которые жрут там где срут,
Свобода от вас им дороже чем дом.
Об них измочалена толстая плеть;
Паук, изнутри расплетающий сеть,
Спасённых на свет вышибает пинком.
Вот клок моей шерсти - для вас я овца,
Козёл, унаследовав титул отца,
Подавится им и покинет наш мир.
И пусть даже каждый навеки уснул -
Мой труп никогда не уступит свой стул
Тем, чья душа превращена в муниципальный сортир

У каждого в клумбе закопан обрез
И Ленин на лацкане вместо "сс"
Зовёт их на битву с такими как мы.
Мы можем по улице мирно пройти,
Но только если нас движется больше пяти,
Всего что налипнет вовек не отмыть.
Мы с детства привыкли выдерживать вес,
Порой кто-то сам заползает под пресс,
Раз с нами воюют, то пусть победят!
А если захочется выйти из норм,
Всё быстро закончится - дяди без форм
Покажут зачем они в креслах сидят.
Мы будем разбиты и это урок,
И тот кто при публике пьёт только сок
На нашей спине начинает свой пир.
Победа над нами - конечно пустяк,
Но каждому в кайф поплясать на костях
Тех, чья душа превращена в муниципальный сортир

Евгений Латышев (Злыдень), "Муниципальный сортир"

*снял как сам слышу
**Ленин заменяется какой-нибудь другой фамилией - и песня становится донельзя актуальной
***но и безотносительно сиюминутной ситуации - охренительнейший текст, ИМХО

[Centr]

МЫ - ВСЕ (Вася К.)

Чей рука превращать мой земля в песок?
Скоро зима, и в трубах идет война
Где я ходить, где просить на хлеба кусок?
Кто водка пить, тот знает вкус вода
Обратно в Бога, обратно, где все за любовь
Кто хотеть целовать меня в живот?
А запах ее - это запах морская тварь
Ниже и ниже, и ниже. Воот.

Мы все плетемся за тобой,
Мы все пыхтим друг другу в зад,
Перебивая речь пальбой,
Не бойся посмотреть назад.
Нас двадцать пять, и я - твой брат
Не бойся, ты увидишь....

[vognireb vilorp]

После Злыдня, конечно, не сильно катит, но... для меня эта песня как девиз, как побуждение в дни уныния.

ЛАКМУС - "Любить-Надеяться"

Порваны карманы и рассыпаны иголки,
сидя на полу, я собираю по осколкам
вдребезги разбитые сердца,
все равно теперь я буду до конца

любить, надеяться
любить, надеяться...

Шрамы и порезы до сих пор горят и тлеют,
стоя на коленях, я опять пытаюсь склеить
вдребезги разбитые сердца
все равно теперь я буду до конца

любить, надеяться
любить, надеяться...

[Alterus]

Перевод греческого текста на английский. На русский хороших переводов не встречал.

А текст этот авторства великого греческого поэта ХХ века, капитана дальнего плавания, родившегося в Уссурийске, человека, который, такое впечатление, существовал на грани реального и мистического миров...

Federico Garcia Lorca

For a moment, you waved your bolero
and your orange petticoat, like banners.
Was it in August? I remember it so,
when they were all setting off, the cross-bearers.

In the wind the ranks of banners rippled –
toward death the galleys set their sails.
While children were cowering at the nipple
the old man was lazily sunning his balls.

Picasso’s bull let out a snort;
in the hives the honey all turned rotten.
The course is against us – it’s set for the north.
Full ahead – never mind that we’re forgotten.

The olives spread easy under the sun,
and little crosses grew in the gardens.
At night, only sterile embraces remained
when they brought you, my gypsy, wrapped in an apron.

My gypsy, my leader, what for your pall?
Bring the purple cloth of Mauretania.
In Kaisariani they took us behind the wall,
and the mass was raised to manly stature.

Distoman girls, bring water and vinegar:
cross-wise on the mare your body lain,
set out on the final journey to Cordoba,
across its thirsty open plain.

The marsh-boat reversed, narrow, no keel;
the weapons rust in a gypsy redoubt.
In the empty arena, let the crows wheel;
let the seven dogs howl in the village all night.

[Стюард Летних Линий]

Велимир Хлебников

* * *

Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры,
Пиээо пелись брови,
Лиэээй - пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.

<1908-1909>

[Zavr]

Всему ища вину вовне,
Я злился так, что лез из кожи,
А что вина всегда во мне,
Я догадался много позже.

Альтман