«Алиса» отважилась на смелый эксперимент, которого от нее, видимо, вряд ли кто-то ожидал. «Небритые умы» еще где-то в середине «нулевых» поспешили поставить на группе жирный крест и обвинить альбомы «Сейчас Позднее, Чем Ты Думаешь» (2003) и «Изгой» (2005) в напыщенности, пафосности и нагромождении избыточных деталей. На самом деле, Кинчев в дилогии всего лишь четко обозначал вектор своих духовных исканий, поэтому пластинки вышли выверенными, монументальными и иконографичными. Диск «Стать Севера» (2007) оказался уже более хмурым, личностным – период неофитства прошел, и настала пора фиксации внутренних сомнений и запуток. А в неистовом «Пульсе Хранителя Дверей Лабиринта» (2008) Константин Кинчев одинаково убедительно апеллировал к песням коллег и молитвам поклонников.
Все перечисленные альбомы роднило одно: нордический «тоталитарный саунд» в сочетании с древнеславянской балладной напевностью действовали по принципу контрастного душа – отрезвляя и закаливая. Так или иначе автор везде предельно четко ставил проблему и формулировал способ ее решения.
«Ъ» - нечто иное. Егор Летов тут наверняка бы сказал: «Руками не потрогать, словами не назвать». Символика стойкости и несгибаемости характера лежит на поверхности. Однако все гораздо сложнее и глубже. Ъ маркирует неуловимое, но неотъемлемое. Осязать его невозможно, но обойтись без него тоже никак нельзя. Функция твердого знака в слове – не только сцепляющая, но и разЪединяющая. В случае с новым альбомом «Алисы» это зримое (или незримое) напоминание о Том, кто «не мир нам принес, но меч».
Любая определенность в альбоме стремится к нулю. Тексты в буклете песен теряются на пестром фоне и лишены привычной (в случае «Алисы») датировки. Тяжелые гитары любовно задрапированы замысловатыми электронными эффектами, вокал нарочито размыт. «Там, где ночью шел град, – бес перемен» - это невозможно точно воспринять на слух, но и чтение с листа не всегда проясняет всех деталей. Здесь прослеживается отнюдь не желание автора поиграть со своими слушателями в кошки-мышки, а всего лишь стремление подметить любые мелочи, которые, в противном случае, Князь мира сего может обернуть против него самого. В общем, имеется в виду тот самый Страх Божий, который не позволяет верующему человеку быть неверным своему Творцу даже в малом.
«И оттает душа в слезах, понимая, что прощена», - облегченно констатировал Кинчев в альбоме «ПХДЛ». «Труден приговор, когда решается вопрос, быть или нет», - напряженно замечает он теперь. С точки зрения высших истин, и то и другое утверждение, безусловно, верно. Но одно дело – вера в неисчерпаемое милосердие Божие. А другое – твое реальное положение на Лестнице восхождения к вершине Фавора. И вполне может статься, что всё, что ты так мучительно и ревностно выстраивал, начнет рассыпаться у тебя на глазах, как распадается, казалось бы, незыблемый ромб на обложке коллекционного издания диска «Ъ».
Так проявляется импрессионистический взгляд Кинчева как бы сквозь мутное стекло, наблюдение за пейзажем из окна несущегося поезда. Все в альбоме «Ъ» отображается крупными броскими мазками, которым явно тесно в рамках строго очерченных линий. Торжество импрессионистического метода «Алисы» - альбом «Jazz» (1996), ключевым образом которого был обычный дождь, властно вызволяющий героя из тесной скорлупы его эго. В новой работе история повторяется на новом витке в песне «Дождь и я». Обратим внимание на необычную синтаксическую конструкцию заглавия. Возможно, Кинчев позаимствовал этот оборот из песни советского эстрадника Олега Ухналева «Желтый дождь»: «Ты грустишь, не зная даже, что грустят с тобою вместе двое за окошком - дождь и я». Но тут важнее другое: «я» героя в альбоме «Ъ» мыслится не как самоценная единица, а как составная часть окружающего мира (в то время, как в предыдущих альбомах нередко возникали броские антитезы – например, в песне «Власть»). Теперь лирический герой Кинчева не дистанцируется от внешнего зла, а ощущает свою персональную ответственность за все. Отсюда - своеобразная интерпретация социальной тематики в композиции «Крен». По словам Кинчева, это – его отклик на события грузино-абхазского конфликта. Никаких обвинений и проклятий тут нет и в помине. Напротив, Кинчев прямо заявляет: «А я вне игры остаюсь дурак дураком». Финал песни здорово напоминает коллизию рассказа псковского писателя Игоря Изборцева «Решето», где простые деревенские старики внезапно осознают свою личную вину в том, что затонула лодка «Курск» и чуть не сгорела дотла Останкинская телебашня.
Сказанное вовсе не означает, что Кинчев опускает руки и расписывается в собственном бессилии. Ощущения тупика не возникает нигде. Если «ПХДЛ» знаменовал блуждание по руинам внутреннего города, до в «Ъ» всегда подразумевается некая зона выхода, которая отмечена либо метким афоризмом («если власть пришла на время, то закон как решето»), либо безмятежной приджазованной гитарой Дэна Калашника из группы NetSlov (песня «Дождь и я»), либо несказанно торжественной трубой Алексея Никифорова («Крик»). К тому же совсем не случайно почти в каждой песне альбома присутствует образ рассвета.
«Пульс хранителя дверей лабиринта! В движении - покой…», - декларировалось в предыдущей пластинке. Движение продолжается. Мало того, в «Ъ» нет ни одной точки покоя. Это именно Путь в его непрерывности, неделимости и незавершенности. Не праздный разговор о пути, не красивые фантазии на тему, а беспредельно точное его отображение. «Как в движении выткать покой, как в пути остаться собой?» - спрашивается в «Звезде». Как сберечь и приумножить внутренний огонь и донести его до конца? Кинчев ставит вопросы, но отнюдь не спешит давать на них ответы, оставляя эту прерогативу за силами иного порядка. А его задача проста: «Спел и растаял»…
Денис Ступников
Помощь
Ответить
lоgin?? (Sep 26 2010, 20:56) писал:
Цитата
