Помощь
Ответить
Уважаемые посетители! Предлагаем Вашему вниманию эксклюзивное интервью с Александром Конвисером.Наби: Почему вы выбрали такое оригинальное название для своего проекта?
Конвисер: Вот в чем дело, называться мы будем, конечно, немножко по-другому. Называться мы будем, МП-ТРИ. А это название, которое сейчас висит в интернете и, где-то, на афишах, это такое глобальное размышление о том, чем зачастую является рок-н-ролл. И, в общем-то, размышление о том, что я сам делал в последнее время. А группа будет называться МП-ТРИ. Это название несет в себе множество двойных и тройных смыслов. Может расшифровываться по-разному. Причем смысл, который я вкладывал лет 6 назад, когда под этим названием, тоже, что-то записывал и выступал, был, совсем другой. Сейчас же новая и серьезная история. Вот такая ситуация. Так что, МУЗЫКАльные ПРОСТИтутки, это такой ответ на множество незаданных вопросов. Это название несуществующего проекта, название несуществующих концертов. Этакое подведение итогов. Вот такие дела.… Это название пришло мне в голову в тот день, когда я заявил на просторах интернета о смене своей деятельности. Это было не название группы, а такая рефлексия. Вот что есть название МУЗЫКАльные ПРОСТИтутки. В этом есть и сарказм и какая-то доля самобичевания. Такая самоепетимия.
Наби: Т.е, то, что сейчас висит в интернете про этот проект, оно такое одноразовое? Вы один раз сыграете с таким названием и все?
Конвисер: Нет, под этим названием мы не будем ничего выпускать. И концерты, которые будут второго января в Петербурге и шестнадцатого в Москве, хоть и анонсируются, как концерты МП, будут на самом деле первыми концертам группы МП-ТРИ, а то, что сейчас в интернете, это такая игра космоса. Запутать всех. И себя в том числе. Просто первые выступления хочется как-то выделить, мы там, например, сыграем блок из старых песен из альбомов «Розовая вода» и «Rock-n-Royal», это такие очень личные для меня песни, мы их записывали в 1992 году с Колей Михайловым, практически вдвоем. Мне тогда было 18 лет, и я для себя определил, что плохо, а что хорошо в музыке, и откуда есть пошла земля русская. Это было настоящее, девственное искусство – по вечерам, помню, после записи очередной песни я натурально плакал от счастья.
И я бы хотел все-таки избегать в дальнейшем слова «проект», поскольку проектом это было много лет назад, когда и у меня был другой коллектив, и у музыкантов, тоже, были другие коллективы и это была сторонняя деятельность. Так что – ГРУППА, и никак иначе.
Наби: Был обещан обязательный номер на аккордеоне, почему вы выбрали именно этот инструмент?
Конвисер: Ты знаешь, как ты уже поняла, нельзя, безусловно, верить всему, что написано. О номере на аккордеоне, это писал не я, это писал мой лучший друг и соратник, Александр Малеев, и, в общем-то, я с ним абсолютно согласен. Можно написать, что-то, например, танец на варгане. Это все идет с иронического посула описанного ещё Ильфом и Петровым, когда что бы люди пришли на концерт, было обещана таинственная палатка, люди глотающие огонь. То есть, можно написать все что угодно. Ряд можно продолжить: Девочка на шаре, гутаперчивый мальчик, люди разговаривающие голосами животных и другие номера художественной самодеятельности.
Но, в данном случае, аккордеон, конечно, будет. Ничего в этом удивительного нет. Раз Малеев упомянул, значит, буду играть. Придется…. А, на самом деле будут и другие необычные инструменты. В первом, акустическом отделении, вместо бас-гитары, будет контрабас. Но это пока что, а что будет потом, это уму непостижимо.
Наби: Не тяжело ли когда директор группы в другом городе? Где-то за 650 километров?
Конвисер: Ты понимаешь, директор он только потому, что у группы должен быть директор, а по сути, просто друг. Можно было назвать его иначе. Можно было его назвать импресарио. Дать ему должность завхоза…
Наби: Уборщицы…
Конвисер: Уборщицы, что конечно, необходимо после наших концертов…. Или, например, психолога. Вот для меня он дороже именно в этой ипостаси, как психолог, как человек, который может, иногда, остудить мой пыл, иногда, что-то подсказать моему закостенелому музыкальному уму. Он напрямую не принимает участия в самом музыкальном действии и может сказать со стороны, что плохо, что не так. Человек, который принимает какие-то новые музыкальные течения. Предлагает их. Не дает мне застрять в моей музыкальной молодости. И подсказывает мне какие-то новинки. Не только музыкальные, но и литературные, новинки кинематографа. И исполняет параллельно свои директорские обязанности, такие, как организация концертов, разговоры о каких-то бытовых вещах с промоутерами, носит песни на радио и т.п. Помогает ему еще один мой друг-москвич – Антон Крахмал, собственно этот административный состав занимался в последние годы «Бригадным подрядом». А поскольку живем мы в век Интернета – проблем с недостатком общения нет. Мы втроем, например, ведем блог по адресу .
Конечно, определенные неудобства из-за расстояний есть, но для меня, лично, это в миллионы раз удобнее, чем директор, который живет со мной в одном подъезде, но, которому я не доверяю или с которым мне неприятно общаться. Все-таки, главное чтоб директор и музыканты были друзьями, в первую очередь.
Наби: Получается, из состава вашей группы сейчас известны только вы, да директор с тур-менеджером. А кто ещё будет принимать в ней участие? Можно ли узнать о других музыкантах?
Конвисер: Должны быть какие-то определенные загадки, тем более, перед премьерными выступлениями.
Наби: То есть этот вопрос, вы оставите без ответа?
Конвисер: Могу сказать, что какие-то люди, безусловно, будут меняться. Это должен быть такой живой организм. И люди будут уходить не из-за разочарования, а потому что я буду отправлять некоторых, как крестоносцев, на пропаганду идеи рок музыки. Тем не менее, на ближайших концертах, будет много известных музыкантов и из Москвы и из Петербурга, которых объединяет одно, хорошее отношение к друг другу. Это для меня самое важное. И ещё такой момент, как музыкальная незашоренность. Музыкальный профессионализм, люди просто хорошо играют. Объединяет то, что они при подготовке к концерту, не думают о гонораре. Для кого-то это, может быть, минус. Дело в том, что у них есть что-то на ногах, я имею в виду чуни, лапти, у них есть что-то на ужин, у них есть деньги на передвижение по городам. И, поэтому, для них гонорар за концерт, который они, может быть, получат, это приятное дополнение. Приятный бонус к счастью делать музыку. Рок-н-ролл или музыку других направлений. Это очень важно не думать перед концертом, сколько придет человек, и сможешь ли ты на эти деньги купить новый телефон для подруги. Этот вопрос у них не стоит.
Ну, а кто конкретно.… Там много музыкантов. Мы свободны сейчас от каких-то вещей. В группе есть огромное количество людей, которые не играют на инструментах. Которые, на сцену даже не выйдут. Но это, же не повод чтоб их не было в этой группе. Главное, что они хорошие люди. А хорошие люди - это основа группы.
Ну, разумеется, определенный костяк есть. Этот костяк вы увидите второго и шестнадцатого января.
Наби: Вы, вроде, не собираетесь ограничивать себя в рамки одного стиля. А как вы, вообще, относитесь к разграничению по стилям?
Конвисер: Я недостаточно компетентен в этом. Разделение по стилям оно нужно. Оно удобно… Как ты думаешь, для кого?
Наби: Ну, я думаю, для критиков.
Конвисер: Для критиков в первую очередь. А еще для слушателей и для музыкантов.
Принадлежность к тому или иному кругу людей, это необходимость человека, как высокоразвитого представителя мира животных.
Недаром, зоологи, работая над классификацией живых существ, относят человека к животному социальному, которому необходима компания. Возьмем молодежные субкультуры. Много ли есть молодых людей, которые не входят ни в какие группы, которые регламентируют их одежду, их поведение, их музыкальные пристрастия, их лексикон и так далее. Нет. Мало таких людей. Ибо, люди стремятся объединяться в стаи. И не обязательно творческие люди. Футбольные фанаты, сторонники политических партий, любители группы или исполнителя. Все они собираются, все они загоняют себя в рамки. Причем, кто-то загоняет себя с большим удовольствием, кто-то с меньшим.
Даже талантливейшие из людей объединялись. Но много ли ты видела людей, которым исполнилось 34 года, и которые продолжают ходить с розовыми волосами или слушать определенную музыку, потому что, если они не будут этого делать, их засмеют в их маленькой стайке? Нет. Конечно же, нет. Всему свое время.
Человек обязательно меняется в течение жизни. Если он не меняется, значит, он, либо не живет, либо врет сам себе. Себе, окружающим. Эксплуатируя определенный образ, который принес когда-то, ему успехи. Вы думаете, были довольны почитатели Сергея Александровича Есенина, когда он прекратил выступать в лубочной рубахе, шароварах и валенках. Изображая из себя парня из деревни, которым он, правда, и являлся. Хороший типаж. Хорошая акция. Не было у него конкурентов в этом деле. И всем очень нравилось. «Давай, жги! Крестьянский ты наш поэт». Он говорил «Извините, я это уже перерос» и так он отказался от своих юношеских взглядов.
Не верю я в рок-н-ролл Rolling Stones, не меняющийся годами, не верю. И требую интервью с ними на детекторе лжи. Не верю я во взрослого человека, который искренне верит в торжество эмо-движения. Или панк-движения. Но это моё личное мнение.
Наби: А что для вас идеалы панк-рока?
Конвисер: Для меня панк-рок, был всегда немного другим, чем для большинства людей. Любое направление, в любом виде искусства, меняется со временем. То чем был панк-рок в Англии, когда он зарождался, это было совсем другое. И этот панк-рок, конечно же, отличается от панк-рока отечественного пошиба, а уж, тем более, современного. Мировоззрение абсолютно разное.
Честь и хвала людям которые начинали панк-рок у нас. Хотя это тоже движение, основанное на русской душе, но западное. А западные идеи не всегда лучшие. Так вот, те люди, которые назвали себя панк-рокерами, или, хотя бы, просто рокерами, это было что-то новое. Я, разумеется, не был у истоков панк-рока в России, но я знавал этих людей. Андрея Панова и Колю Михайлова, светлая им память. Это не были рафинированные декоративные панки, как некоторые современные панки, нет, Андрей и Коля, да и я, конечно же, воспринимали это совершенно иначе. Как театр абсурда. Театр абсурда, который существует, чтоб подчеркнуть ещё больший абсурд, который вокруг нас. Но, разумеется, их не поняли. От Андрея, Коли, ещё каких-то персонажей, я слышал нотки разочарования в своей деятельности, нотки того что их не понимают. Я думаю, такие нотки есть у всей старой гвардии.
Мне не нравится, что в панк-роке возникли какие-то штампы. Определенная манера игры на гитаре, квинтовая, определенный набор текстов, к сожалению, определенный набор слов и визуального оформления. Для меня панк-рок, изначально, когда я начал им заниматься, это те два альбома, которые я записал с Колей Михайловым (Розовая вода и Rock-n-Royal). Это абсурд очень смешной и очень грустный. Его можно сыграть и квинтами, а можно сыграть нормальными аккордами. Но попробуй сейчас сыграть нормальными аккордами. Тебе сразу скажут: «Ты не панк! Ты же должен кричать, материться!». Желательно ещё протестовать, против системы.
Наби: Как вы относитесь к социальной теме в искусстве? Считаете, что на это кто-то обращает внимание и в этом есть какой-то смысл?
Конвисер: Об этом надо петь, если это искренне. Знаю я некоторых музыкантов, которые в текстах исключительно пытаются изменить мир, а потом отказываются выступать на концерте, потому что гонорар не соответствует заявленному в райдере или виски не той марки. Перестал я верить изменяльщикам мира. Себя надо менять для начала.
А то что делается на планете мне многое не нравится, но… Это не нравится всем нормальным людям. Превращать и это в шоу-бизнес, получать деньги за то, что говоришь со сцены о недостатках, это цинизм. На кухне надо об этом говорить, как положено. Как раньше.
Даже если песня вопиет о несправедливостях жизни, о том что надо убить буржуев, разогнать банки и восстановить царство человека и справедливости на земле, я уверен что большинство поклонников этой группы, этих песен, будут относиться к ней, все равно, как к песне. Тем более если мелодия будет соответствовать химико-биологическим параметрам восприятия музыки как хита. Например, «Гражданская оборона», светлая память Егору Летову, удивительно хитовая музыка.
Вообще, люди, которые иногда думают, что они любят какую-то музыку из-за суперидей, потому что человек «по чесноку все рубит» - они ничем не отличаются от людей, которые верят в искренность чувств Баскова, например.
Просто, действительно сочетание аккордов до мажор © и последующего ми минор (Em) включает определенные бинауральные ритмы.
Наби: Как вы относитесь к фразе «рок – это судьба»? И считаете ли вы, что она подходит для вас?
Конвисер: Рок и судьба это синонимы. В этом контексте я соглашусь, конечно. А тот потаенный смысл, который ты в это вкладываешь, мне не очень понятен. Мне ближе цитата «рок-н-ролл - это не работа». Это, пожалуй, сейчас, один из девизов к новой группе. Потому что рок для меня это не шоу бизнес. Это однозначно. Рок-н-ролл это удовольствие заниматься тем, чем ты хочешь. Это свобода, прежде всего.
Наби: То есть, настоящие искренние музыканты должны сидеть молча и самовыражаться?
Конвисер: Нет, я не это сказал. Мне кажется, что если человек хочет сегодня сидеть дома и самовыражаться, то надо сидеть дома, а если хочется выйти на сцену и представить свою идею, которая, может быть, никому и не интересна, значит надо выходить и говорить. Но, хуже всего, когда ты должен выходить на сцену, когда тебе очень не хочется. Или вынужден сидеть дома, когда тебя распирает. Вот тогда это беда.
Люди, которые говорят: « Я пишу сам для себя», скорее всего, врут. Возможно, большую часть своего творчества, они и пишут для себя. Но, конечно, им тоже хотелось бы, чтоб их кто-то послушал, посмотрел. Что бы кто-то сказал, что то, что они делают это хорошо. Или плохо. Но лучше, конечно, чтоб хорошо. Вполне понятны мучения Булгакова, который писал-писал и все в стол. Это же было невыносимо.
Есть и обратная сторона медали. Вот у меня, например, есть огромное количество знакомых, которые в последние годы видели рекламу, какую-то с моей рожей, или ещё чего-то, звонили мне и говорили, что придут на концерт. Я их не наблюдал в зале, не наблюдал и после концерта. Потом звонил и спрашивал в чем дело. И выяснялось что они приезжали с женами, подругами и боялись зайти в клуб. Из-за какой-то атмосферы недружелюбия в толпе. Вот они стоят, допустим, в очереди и, послушав, о чем говорят люди в этой очереди, разворачивались и уходили.
Я не завишу от денег этих людей, мне очень хочется увидеть этих людей, мне очень хочется, что б люди приходили слушать песни, а не бить морду. И я знаю, что это вряд ли возможно, но мне было бы приятно если б люди не орали с перекошенным лицом: «Кирзавод давай», «Партсъезд давай». Если бы я умирал с голоду, я бы дал. И Партсъезд и Кирзавод. Но, меня, на данный момент моего развития или регресса, и лирического героя песен, которые я пел десятилетиями, разнесло на разные полюса. Если я сейчас буду петь песню «Кирзавод» я буду врать. Артисты театров врут. Врут и исполнители популярной музыки. Я устал от вранья. В шоу-бизнесе надо быть как кремень. А я человек слабый, если мне плохо я не могу врать со сцены что мне хорошо. А если мне хорошо и я хочу всех обнять, я не могу орать о своей вселенской ненависти. Я считаю что в стране катастрофическая ситуация с алкоголизмом, я устал петь, что это хорошо. Даже если меня об этом очень сильно просят и даже если мне за это платят деньги.
Наби: Как ваша работа соотносится с вашим творчеством, а творчество с работой?
Конвисер: Это две параллели, которые, как и положено параллелям, не пересекаются. На работе я зарабатываю деньги. Это ремесло, которое ничем не отличается от других ремесел. Я получил образование и пользуюсь этим. Зарабатывая себе на жизнь. А музыка для меня способ самореализации. Все очень просто. Вот и все взаимоотношения.
Цитата
Авторские права Константина Евгеньевича сохранены и на них никто не претендует
